2012-12-21

Ольга Губанова. Иммунитет, 2007 год, фантастический рассказ

Olga Gubanova. Immunity
Поток сознания - приём модернистского направления современной литературы прошлого и нашего века, воспроизводящий душевную жизнь, переживания и ассоциации, передающие содержание ментальной жизни персонажей посредством сплавления вышеперечисленных процессов, образов и впечатлений, а так же оборванности синтаксиса и нелинейности повествования. Поток сознания создаёт интимное ощущение частичного присутствия читателя в сознании описываемого лица. На границе момента, когда мысли и мотивы действующих лиц только формируются. В литературе потока сознания ощущения, переживания, чувства, эмоции и ассоциации персонажа, или персонажей, перебивают друг друга и, формируя событие, переплетаются подобно тому, как это происходит в сновидении. Прозу в жанре потока сознания можно чувствовать, переживать, пить, читать.

Моя интерпретация Конца света.


Ольга Губанова / Иммунитет

Она возвращалась домой по пустынным улицам. Было темно, но воздух был не чёрным, а синим и светящимся. И небо более светлого холодного голубого цвета. Всё было влажным. Это был не сухой климат. Фактуры, текстуры. Стены и дороги. Здания не были пересушенными и грязными от бесконечных волн пыли. Не похожи на пемзу или старую выброшенную на берег грязную морскую губку. Полированный камень, практически необработанный. Гранит, глубокие арки, украшения на зданиях. Город был практически незнаком. Думала об этих зданиях, модерне, воздухе, тишине. О том, что в этом городе шаги было слышно за две улицы до их источника и о своих мягких ботинках. С удовольствием, потому что думала на английском.
По сути дела, она до сих пор не знала ничего об этом городе. И в эту ночь не помнила ничего о себе. Точнее, не было этих воспоминаний в оперативной памяти. В них не было необходимости. Ничто из прошлого не тревожило и не звало. Она отдалась настоящему. Сегодня она уходила из офиса последней. Хотя здесь это не было принято, у окружающих не возникало мыслей о воровстве.
В кармане были ключи, в руке сумочка. Она не любила ходить с кем-то потому что вечером их голоса пронзали эту тишину стоящего с открытыми глазами города. Окна жилых квартир были все выключены или ещё не включены. И так до самого рассвета. Когда им необходимо будет собраться на работу.
Неслышно, срезая перекрёсток ближе к углу здания, за которое ей всё равно предстояло завернуть, в первую же секунду увидела, услышала, почувствовала. Ей было любопытно что может произойти, она не боялась в этом городе ничего. И ничто здесь никогда не происходило.
Здесь не было клубов и тем более освещенных витрин. Приглушённый отражающийся от открытых глаз зданий шёпот. Они стояли к нему ближе, чем того требовали приличия. За этой улицей был спуск, поэтому небо было низко и его холодного синего света хватало на то, чтобы осветить их фигуры, жесты, позы. Три пары глаз обернулись к ней. Её скорость или походка не изменились. В этом было что-то зверское. Так же она не решила вместо поворота перейти по кратчайшей траектории перекрёсток и повернуть на соседней параллельной улице. Может быть любой бесконечно человечный житель этого города поступил бы так же. Может быть нет.
Она должна была идти с видом "это меня не касается" и не понимать приглушённый шёпот. Она же двигалась, разглядывая контуры их тел в сумерках, молча, с еле заметной и при свете дня улыбкой, не собираясь делать вид, что не понимает их язык, тем более, что она его теперь уже не могла не понимать.
И когда эти глаза обернулись к ней, они немного помедлили. Оценивая что-то, беззвучно приближающееся к ним из темноты. Может быть кто-нибудь один что-то и сказал.
Они начали уходить, обтекая одного единственного высокого по местным меркам неподвижного человека, который провожал их только поворотом головы. Высокий, с недлинными волосами. Серый, бежевые, фиолетовые, каменные цвета зданий на неосвещённой улице. Не считая её. Как будто что-то схлынуло. Они неторопливо, но с правильной деловой скоростью утекали. Как рыбки в этих сумерках. Прячась в более глубоких слоях тени на дальнем конце улицы и каждый раз останавливаясь. Их лиц не было видно. Через какое-то время этот человек остался один, на улице.
Поравнявшись:
- С вами всё в порядке?
Её голос прозвучал так же чисто и ясно как тёмный в это время ночи воздух. И тихо. Но слышно. Совершенно не заинтересованно, не упрекающе, взросло и еле заметно веселясь. Над ситуацией. В этот момент безлунной ночью, но всё же тени тех двоих людей окончательно пропали.
- Давайте я вас провожу.
Это было так глупо, что она усмехнулась. Кто сейчас нуждался в сопровождении, так это он. За ним могли идти следом, его ждать за следующим углом. Но головой не покачала. Молодой по голосу. Подыгрывая и прикидывая, в каком месте её маршрута он сольётся с незакрытой аркой или закрытым подъездом.
- Давайте.
Они говорили. О сумерках. О прогулках ночью в чужих городах. О её работе, офисах, туфлях. Это было так спокойно. И его голос был так спокоен, как будто его не собирались сегодня, прямо среди этих же сумерек, прямо на улице убить. Он говорил так спокойно, что стало ясно, что это не случайная стычка, и со своими ночными собеседниками он познакомился далеко не этой ночью, у него не было сумки и в карманах почти летней одежды, средней по цвету между днём и ночью, не вырисовывалось портмоне. И после этого, по спокойствию голоса, она поняла, что он уверен, что за ними никто не идёт. Прогулка и беседа были столь неторопливы, что стало ясно, что и правда никто не идёт. Он ни разу не оглянулся.
Это была не самая длинная дорога к дому и, когда альтернатив не осталось, она молча поднялась по трём, четырём ступеням, молча достала карточку и поднесла к двери. Он как будто чего-то там, в шаге от нижней ступени ждал.
- Я хочу с вами поговорить, - потом поднялся вслед за ней и положил руку на ещё закрытую дверь, - Можно.
В словах не было угрозы. Вопроса тоже не было.
У неё в голове проскользнул какой-то азарт. Почему бы и нет. Это была настолько спокойная ночь, что хотелось посмотреть, как всё может развиваться дальше.
Надо было подняться на второй или третий этаж. В зависимости от точки отсчёта. Вопреки образу жизни, выверенно мимолётный яркий экономный свет в коридоре и на лестнице не горел. Она по привычке поднималась не в темноте, но в вошедших вместе с ней с улицы сумерках. Ведя ладонью по светло-серой в этом месте стене. Он поднимался следом. Не прислонялся плечом к стене. Не прикасался рукой. Повернув ключ, нажала на дверь квартиры и та бесшумно подалась. Тогда она, держась за ручку, пропустила его вперёд и так же тихо её закрыла.
Прихожей не было, так же как здесь не было её вещей. Квартира начиналась с большого квадратного помещения. Пожалуй, даже слишком для этих домов большого. С тремя высокими низко начинающимися окнами, на которых, несмотря на современный дизайн, явно когда-то висело что-то вроде сложных штор, но сейчас осталась только тюль. И в том, как она висела что то было от вязанной старинной скатерти.
Всё это больше походило на маленький офисный зал в совсем другой стране.
Наверно кухня была тут же, в этом же помещении. Но выглядела такой современной, что пряталась в цветах теней одного из углов или стен. Он скользнул рукой по выключателю света, задержался на нём, но его не нажал.
Здесь было где сесть. Много предметов мебели. Столы, низкие, наверняка гладкие и пыльные. На некоторых из них лампы, матовые и такие же пыльные. Если включить свет, пыль бы на них начала гореть. Он спросил, куда может сесть, она сказала, тоже внутренне смеясь, что куда угодно. И села на своё любимое место. Спиной к ручке дивана, в его углу. Он разместился в самом дальнем от неё месте комнаты.
Он рассказывал про свои путешествия. Про то, как был в Британии. Вплоть до отдельных мелких поселений. Ни в одном рассказе не было ничего особенного, но он выдавал такие потрясающие статистические данные и выводы и рассуждал со знанием истории стран о политике. Тенденциях, возможностях и правах. Это были прогнозы аналитика. Каждый раз называя Англию Британией. Она поняла, что он путешествовал и по востоку. Но в разговорах с ней старался придерживаться Европы. И даже больше северных стран. Она обратила внимание, что его вопросам недоставало вопросительности. Что говорил он как-то странно. Пожалуй, красиво. Употребляя такие нереальные выражения и в тоже время естественные, что она не всегда могла их понять. Этот язык не был её родным. Она просила его повторить. И, в отличие от её учителей, знакомых или коллег, он повторял, но всегда так же, как сказал в начале, а не пытаясь перефразировать, чтобы она поняла смысл или перефразировать потому что сам не понимал или не помнил, что сказал. И ни разу не спросил, почему она не понимает всех его слов или почему что-то ещё, из-за чего они встретились. Потом она перестала переспрашивать, потому что всё становилось ясно из контекста. О себе она больше не рассказывала. Говорил он.
У него были странные интонации, несмотря на то, что в целом всё выглядело очень ровно и мелодично, существовала какая-то прерывистость, если попробовать раздробить фразу, становилось ясно, что эмоций слишком много. И так в каждом предложении. И эти эмоции какие-то другие. Не из английского языка. И не из местной культуры. Они не вязались с его внешностью и речью без акцентов, но вместе всё это выглядело так естественно и незаметно. Спокойная мелодичная речь. Идеальное содержание, окутанное немного отличающимся звучанием. Уже давным-давно должно было посветлеть, но всё не светлело. Она забралась на диван с ногами. И они оба всё так же смотрели на сумерки на фоне другого здания в окно. Не переглядываясь, и даже ни разу не взглянув друг на друга. Кажется, он тоже сел максимально удобно. Потом посветлело, оказалось, что он красивый молодой мужчина, и она сказала, что ей пора. Конечно же, не важно куда.
Они вышли на улицу вместе. Она обратила внимание, что он обратил внимание на цвет стен на лестнице и цвет самой лестницы при дневном свете. Стены были бежевыми, ступеньки сиреневыми.
- Мы ещё встретимся.
- Может быть.

Ещё, позже, на улице она спросила:
- Подожди. А какое у вас образование? Какой университет ты закончил?
- У меня нет никакого образования. Я торговец.
Он прошёл с ней ещё совсем немного молча и они разошлись. Она не посмотрела, куда он направился.
Такая странная формулировка, обычно она могла много сказать о своих знакомых по тому, что они о себе говорили. Но на этот раз не стала даже думать. Она пошла не на работу. Это были супермаркеты. Один, другой. На улице сегодня должно было быть жарко и она ходила между рядами холодных стоек, витрин, одной, другой, практически на них не глядя. Обдумывала произошедшее. Не детально, но в общем. Ей было так хорошо с ним, что в какой-то момент она подумала, что они встречались где-то раньше. И он не разглядывал её, как будто встречал раньше. Потом нужно было причесаться и посмотреть на часы на запястье на кожаном ремешке. Пришлось ехать в общественном транспорте. Это был четверг, сегодня была пятница.
Посвятила этим размышлениям всю пятницу и больше о нём не вспоминала.

Потом, в середине следующей недели, во время одной из рабочих встреч она встретила его. Сначала не заметила, потом не узнала. Он был с сотрудником одной из фирм. Его представили ей. Такое ощущение, будто это было совсем давно. Он спокойно улыбнулся даже не пытаясь сделать вид, что не знает её или не узнал. Только посмотрел в какой-то момент на туфли. Это была обувь не для бесшумного скольжения по улицам в сумерках. Ей что-то говорили про его важность для организации. Он не пытался прервать это знакомство. И больше не сделал ни одного взгляда в сторону. Она подумала, что ни в коем случае не надо запоминать его не местное, английское имя и потом, что это специальное знакомство тоже, конечно же, очень смешно. Он смотрел как кобра.
Потом его спутник, державшийся с ним именно как спутник, ушёл. Не просто куда-то, а ушёл. Он не знал её имени и телефона, только адрес дома. И ещё, что у неё бесшумные туфли. Сказал по поводу всего этого:
- Обычно никто не замечает, что я говорю не совсем так, как вы.
Холодно заметила:
- Просто я русская, - холодно, но хотелось крикнуть.
Он не делал вид, что ничего не заметил, скорее это было ему безразлично, нет, скорее он просто не понял. Как будто не понял о чём идёт речь и не представлял себе такой страны. Ни на словах, не на карте. Британия и восток. Она сильно этому удивилась и они пошли рядом. О чём-то разговаривая. О чём-то неуместном во время работы. Он не вспомнил это внезапно, а задал вопрос, который планировал задать. Потом, когда встреча практически закончилась:
- Может быть съездим вместе загород на уик-энд?
Задумалась. Она уже там бывала. Довольно часто. И не представляла, что ещё может увидеть. И чем можно там вдвоём заниматься. Однообразие. Но предложение было приятным.
- Почему бы и нет.
- Скажем, в субботу. Я заеду за тобой.
До субботы она не видела его и не слышала ничего о нём.

У него была очень красивая песочного цвета машина. С открытым верхом. Они действительно поехали за город. В субботу утром.
Машина стояла около подъезда и он ходил вдоль ступенек. Заходя на первую и сходя с неё. Подумала, что надо обязательно спросить, что это за машина. Не красная. Песочное сафари. Когда закончились здания и даже самые мелкие одноэтажные из них, там было всё как всегда. Дорога, лес, непыльная трава, яркое небо, не огороженный домами ветер. Он не включал музыку. Она надела кепку с блёстками, очки всегда лежали в сумке, поэтому ветер глазам, а солнце голове почти не мешали. Когда машина остановилась, они ещё долго молча шли. До песчаного обрыва. Теперь лес и дорога были над ними, вся почва здесь опустилась.
Они шли поперёк длинной полосы песка. Ветер забивался под брюки и норовил засунуть туда же хотя бы немного сухого песка. Он осматривался, потом раскопал и развернул полиэтилен с лопаты. Глупо было думать, что в этом месте не менялась погода, но негерметично упакованная лопата хорошо сохранилась. Раскопал глубже. Там оказались какие-то детали. Он быстро, несмотря на песок, начал их собирать в какой-то прибор, как детский рисунок.
- Что это?
- Маяк? - с полуутвердительной интонацией.
- Маяк?
Не запачкал рук. И вообще довольно быстро собрал эту вещь, потом с похожего может быть на планшет устройства запустил. Им не пришлось отходить далеко. Вещь взлетела плавно, наверное, высоко, но она не смотрела вверх, не могла смотреть без очков против солнца. Он провожал предмет глазами. Потом убрал свой карманный компьютер в валявшуюся до этого на песке, а ещё раньше на заднем сиденье машины сумку.
- Устройство, которое будет посылать отсюда сигнал таким же как и я. Чтобы они залетели и забрали меня.
- Забрали отсюда?
В этом возгласе было столько солнца, песка и удивления, что:
- Я же говорил, что я торговец. Инопланетянин.
Она фыркнула. Потом сказала.
- А где твой корабль?
Он совершенно серьёзно:
- Довольно далеко отсюда, - сделал движение, как будто хотел оглянуться на машину, - даже если взять с собой несколько канистр, не хватит, чтобы показать тебе. И потом, он в бункере. Ты ведь пойдёшь в понедельник на работу? - и опять нехарактерная для него лёгкая вопросительная интонация.
- Почему ты не улетишь на нём?
- Он сломан. Я же говорил, кажется, я не техник, у меня нет никакого образования, - тише, больше для себя: - Только испорчу то, что ещё можно продать.
- Почему ты тогда не запускал маяк до сих пор?
- Я продал свой товар и остался здесь. Мне это нравилось. Здесь было довольно интересно.
Он говорил это так естественно, так уверенно, без какой-либо попытки доказать ей что-нибудь.
- Что же сейчас изменилось?
- Этот гнилой муравейник наконец-то передохнет.
Она подумала, что не помешало бы добавить "заживо", но он не добавил. И фраза была окончательной. Первый раз она услышала в его интонациях страсть. Не была уверена в переводе. Скорее из-за абсурдности ситуации не запомнила. Эта яма сгниёт? Возможно. Что-то столь же сильное. И ядовитое. В любом случае, не сомневалась в том, что он имел в виду.
Осторожно спросила:
- Какой марки эта машина?
- Это вполне земная машина.
Когда они сели, поправила козырёк кепки. Тогда он спросил:
- Ты совсем ничего не боишься?
- Нет.
- Ты потеряла очки.
- Это так.
- Я отвезу тебя домой.
Она не подумала, что он был психом, но что-то, несомненно, подумала.

- Если этот муравейник будет гнить, почему бы не послать сигнал тем, кто может его услышать и прийти на помощь муравьям?
- Насекомые, которые приходят на помощь муравьям. Остальные доступные цивилизации будут только рады. Это очень логично, - вспомнила, что и как он говорил о политике.
В городе вышла из машины далеко не так ловко, как могла. Он довёз её до места, где они расстались в прошлый раз. Рядом был супермаркет.

Чёрно-серебряные блёстки чёрной кепки, конечно, отражали солнечный свет, но, видимо, не так эффективно, как клубные блики. Лёгкий influenza может быть. Уик-энд прошёл зря. Бесцельно, бессмысленно. С наполненным водой из под крана, которую в сети всё-таки рекомендовали кипятить, стаканом. В понедельник она пошла на работу. Некоторых не было. Она ушла пораньше и зашла перекусить в кафе. Но в итоге села к пустынной стойке бара. Бармена пришлось ждать так долго, что она нашла в конце концов пользу в этом месте - оттуда было удобно смотреть включённый телевизор.

Кажется, так прошла практически неделя. На улицах было просто тепло. Она больше не возвращалась поздно домой. Удивительно, но каналы работали. Вода поступала. По ночам свет в доме напротив горел. В офис приходило всё меньше и меньше. Кафе пустовали.

От ступенек у входа в подъезд был отколот большой кусок. Он облокотился на машину. Рядом с ним было видно, какие у неё высокие колёса. Он оглянулся на звук её шагов, отвернулся, опустил голову, потом, когда она приблизилась, оторвался от машины и загородил собой целый участок лестницы.
- Можно зайти к тебе?
Когда они поднимались по ступенькам, она точно знала, что соседи на этот раз не прислушиваются к их шагам и даже не слышат, она сказала:
- Это я покрасила ступеньки.
Он сказал:
- Я это понял.
В квартире взял её за руку, с мольбой сказал:
- Давай поедем куда-нибудь. Я не хочу на это смотреть.
Она только сейчас поняла, что должна быть напугана происходящим. Представился бункер из детских книжек и виденных в детстве фильмов, почему-то огромная копчёная с торчащей костью нога. Вытряхнула это воспоминание из головы.
- Хорошо. Что мне взять?
- Что хочешь.
Не отпуская руку, пошла в свою комнату, он, наверно поэтому, прошёл за ней. Первый раз увидел в этой квартире что-то кроме большого помещения со старинной прозрачной тканью, через которую они смотрели на неполированные сумерки. Эта комната была как те сиреневые ступеньки. Отпустив его руку, достала большую цвета своих летних ботинок сумку и начала быстро кидать туда вещи. Он безразлично смотрел на вещи, которые она складывает, почти случайно. Не рассматривая больше ничего. Когда сумка быстро наполнилась, на неё накатил ужас, паника. Она внимательно посмотрела на стоящий в углу комнаты невысокий холодильник. Он проследил за её взглядом. Тогда она перевела взгляд на него. И увидела по его глазам, что он представил, как всё это будет выглядеть в его машине, на его машине. Выражение было странное.
- Я могу это взять?
- Да.
Ей показалось подозрительным, что перед ответом не было никакой паузы. Тогда она переспросила:
- Это не надо брать?
- Можно не брать.
- Почему?
- Всё равно всё, - и дальше он как-то невнятно выразился, то ли "смоет", то ли что-то ещё подобное.
- Почему ты не сказал сразу?
- Думал, так тебе будет легче.
Медленно, чуть не шатаясь, подошла к столу, выдвинула верхний ящик. Там как всегда лежало несколько вещей из прошлой жизни, она взяла правой рукой один браслет. Подняла, держа посередине, ладонью кверху, он повис на пальцах как что-то рыболовное.
- Тогда это.
Он развернулся и вышел.

Уже в машине. Они ехали гораздо быстрее, чем обычно.
- Как ты относишься к тому, что они умирают?
Город, по которому они ехали, был пустым и каким-то разбитым. Всё те же архитектурные украшения на домах. Впоследствии она не смогла бы описать, как это было. Ничего не менялось, ничто не изменилось. Только настроение.
- Мне всё равно.
Они очень долго молчали. Наверное, прошло несколько часов.
- А твой знакомый? - она имела в виду того человека, в компании которого видела его в своей организации. Они так мило беседовали.
Он понял и задумался:
- Я практически его не знал. Я просил его найти мне девушку в коричневых замшевых туфлях. А он не понимал, о ком идёт речь.
- И ты не боишься за себя?
- У меня иммунитет.
После долгой паузы, они ехали по другой дороге. Довольно быстро. Она не смотрела на него, смотрела на обочину, отвернувшись, положив локоть на дверцу, поэтому рука замёрзла. Было пыльно.
Он сказал:
- Иммунитет. У тебя тоже есть иммунитет.


23-Мау-07
The end

original copyright © ∞ Olga Gubanova 2007
© ∞ Ольга Губанова 2007
воспроизведение текста рассказа любым образом без письменного разрешения автора запрещается.

Пожалуйста, не копируйте и не публикуйте мои тексты где бы то ни было без моего разрешения. С 2005 года я регистрирую авторские права на свои произведения и тексты. Если вы считаете, что другие хотели бы их прочитать, пожалуйста, разместите ссылку на эту страницу.

другие фантастические рассказы Ольги Губановой можно прочитать здесь: Сын Премьера и Голиаф.

Related Posts Plugin for WordPress, Blogger...